В рамках «Белого фестиваля», впервые проходящего в зимнее время года под стать его концепции и палитре всех ахроматических оттенков, на главной сцене Государственного концертного зала имени А. М. Каца состоялся показ музыкально-литературного спектакля «Нежность», поставленного Романом Виктюком. Новосибирскую версию программы представил творческий альянс Сати Спиваковой, Басинии Шульман и артистов «Filarmonica-квартета».
Это произведение поэзии духа, сотканное из каких-то таких мельчайших светлых паутинок, если дунуть сильно — оно исчезнет, поэтому его надо беречь. И поэтому я потребовал от нее, когда она обращается к нему, чтобы она каждый раз дрожала, отворачивалась, и при этом говорила — люблю!
Роман Виктюк о спектакле «Нежность»
Любовь трагическая, любовь чувственная и страстная, с тысячью отсветами, отблесками, отзвуками — от нее и от него, — отнимающая от неги грез, колющая рапирой ревности и разлуки, разъедающая изнутри, расправляющая крылья и взмывающая в небо, любовь — всегда созидающая. Для героини новеллы «Нежность» французского писателя Анри Барбюса послезавтра — это сентябрьское вчера, двадцать лет от разлуки — все тот же день расставания, поделивший межстрочное расстояние от адресата к адресанту на месяцы и годы. Для чутких зрителей, считывающих язык режиссерских метафор, инверсия в кольцевой композиции будет очевидна с первого же письма. Хронотоп спектакля заключается не во внешней формальности действия, а главным образом в метафизике актрисы, в ее способности выстраивания себя заново, исходя из фантазии и музыкального дыхания фраз, специфики ритма и психологической инаковости.
Сати Спивакова (выпускница ГИТИСа, наиболее известная публике как автор и ведущая собственных программ — «Камертон» и «Нескучная классика» на телеканале «Культура») открывает нам мир женщины, буквально пригвожденной душой и сердцем к своему «маленькому Луи» (которого мы не видим и не слышим, но воссоздаем его образ по крупицам из воспоминаний героини), она — вестник иного мира, находящаяся еще в земной обличье, но уже не принадлежащая земному миру, о чем зритель узнает в финале трагедии. Вокруг нее — то ли сентябрьские листья, то ли золотая пыль, то ли конфетти от прошедшего карнавала. По центру — абстрактная скульптура в виде софы, трансформирующаяся то в Луи, то в материнское чрево, то в собственное надгробие (композиция напоминает скульптуру — «слепок живой души», расположенную у театра «Глобус»).
Роман Виктюк дает две совершенно простые, но гениальные подсказки-аллюзии, заставляющие смотреть спектакль под другим углом: в самом начале героиня снимает красные (цвет амбивалентности, маркер эротики и власти) туфли и идет босиком (символ паломничества, смирения и аскетизма на пути к благословению), олицетворяя тем самым «восхождение к раю»; листья-золотая пыль оказываются у нее на веках, как монеты на глазах у покойника, и одинокие звуки флейты в духе Мураками, извлекаемые героиней — звучащая душа усопшей. Все это говорит об одном: земной путь окончен, но еще не пройден до конца («…разлука не станет окончательным разрывом»).
Актерская игра с гаммой чувств — от альфы обожания до нисходящей ноты de profundis полубезумного смеха и исступления, «вплетается» в музыкальное полотно, резонируя и выстраивая искусную вязь спектакля.
Сам режиссер обозначил жанр постановки, как «музыка и драма в пяти письмах на основе произведений Шумана, Брамса, Франка». Фортепианные реплики гармонизируют состояние героини, нанизывая звуки на фрагменты писем, и происходит это в патетике интермеццо (ор.117) и каприччио из цикла фантазий (ор.116) Иоганнеса Брамса, арабески (оp.18) и пьесы-фантазии (ор.111) Роберта Шумана — романтизма, стремящегося к вечному идеалу, к поэтическому началу и утешению.
Пианистка Басиния Шульман (лауреат международных конкурсов, ученица и продолжатель традиций Элисо Вирсаладзе) — полноправный участник спектакля, сочетающая в своем музыкальном высказывании всю импрессию чувствования, договаривая музыкой то, что невозможно передать словами. Здесь и глубина осмысления, и тембральное богатство мелодического фортепианного рельефа, и штриховая изысканность.
Символизм «играющих» атрибутов — реквизита и декораций — наделен немаловажной ролью: скрученные веревочные качели — перекрученная жизнь, будто «накрученная» необходимость разлуки, да и сами качели — как место ожидания Луи по ту сторону жизни; собрать занавеси, белые полотнища у арьерсцены — как снять ткани с зеркал после похорон (но это еще и облака, до которых рукой подать в финале, потому что небо уже под ногами); чехол инструмента напоминает черный ящик с флейтой-самописцем, оставшейся после катастрофы, а пылесос — отсылка к бытовому, к семье, что героиня так никогда и не заведет, и это «бытовое» дословно «засасывает» золотую пыль — все надежды и мечты ее бушующей страсти, ибо самоубийство ради любви — поступок сентиментальный, свойственный скорее гетевскому Вертеру, нежели зрелой, всепрощающей и действительно любящей женщине.
Спектакль «Нежность» — действо не просто музыкальное, но еще и кинестетическое: постоянное осязание, «ощупывание пространства» вокруг, прикосновения к вещам, проживание через язык тела — все это своего рода ритуал. Здесь предметы обладают некой пронзительной эффектностью, собственной тональностью, из инсталляции художественного света и выстроенных декораций (которые способны сами по себе существовать как искусство, и даже в них ощущается «ожидание и жажда любви») выстраиваются сценографические конфигурации (сценограф — Джалил Мустафин) по законам эстетики и эксцентрики театра Виктюка.
Гротескный сюрреализм подходит к своему пережитку, когда героиня Сати произносит: «Сезар Франк, квинтет, первая часть, посвящается тебе, мой маленький Луи», и на сцену выходят музыканты квартета «Филармоника» (в составе народный артист России Валерий Карчагин (первая скрипка), заслуженная артистка России Оксана Анисимова (вторая скрипка), Станислав Овчинников (виолончель) и Александра Огородникова (альт), заменившая на время программы постоянного участника квартета Илью Тарасенко).
Высокий эмоциональный градус исполнения, будто камерная форманта голоса героини (проживающая все несбывшееся посредством музыки), аккумулирует до того озвученные фортепианные номера. Мятущийся поток энергии у Франка резко контрастирует с задумчивой нежностью, олицетворяя столкновение с враждебными силами, не позволяющими полноценно постичь радость жизни. Интерпретация «Filarmonica-квартета» и пианистки Басинии Шульман позволила слушателям в литеральном смысле левитировать в музыке, этот магический подарок сложился как нельзя лучше в единый кристалл со всем, что происходило на сцене до выхода квартета. Сделано это было, с одной стороны, с артистической мощью, а с другой — с сокровенным интонированием. Настоящая актерская игра, с палитрой собственных ощущений, взывающая к сопереживанию, наряду с прекрасной камерной музыкой — то, чего так не хватает филармонической сцене. Отсюда и восторженные аплодисменты почти полного зала (насколько это возможно при четком выполнении нынешних требований по заполняемости), и цветы, и овации стоя.
Время — непостижимая, эфирная материя: впервые спектакль «Нежность» был сыгран 6 декабря 2014 года в Москве, шесть лет спустя — 3 декабря 2020 года состоялся показ для новосибирской публики; впервые постановка была исполнена без Романа Григорьевича, тем самым отдав дань памяти создателю. И кто сказал, что новосибирская премьера — не сакральное письмо с признанием в любви, дошедшее до нас то ли из будущего, то ли из прошлого.
Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus
Фоторепортаж Михаила Афанасьева
Комментариев нет:
Отправить комментарий