Три новосибирские премьеры, три портрета композиторов-однофамильцев на фоне эпох XIX, XX и XXI столетий: Петр Ильич Чайковский, Борис Александрович и Александр Владимирович Чайковские. Три оркестровых взгляда на постижение мира через поэтику музыкального пространства, свойственную каждому из них. Оркестровый триптих, подобно звучащему приалтарному барельефу, воздвигнутому в святилище музыки — концертном зале имени А. М. Каца, представил Новосибирский академический симфонический оркестр под управлением маэстро Михаила Грановского.
Художественный руководитель и главный дирижер Томского АСО с Новосибирским оркестром сотрудничает уже двенадцать лет, неизменно радуя публику уникальными программами и тем самым наделяя вторым дыханием партитуры, когда-то недооцененные современниками.
Триптих нынешней программы преподнес слушателям насыщенную гамму чувств и ощущений. Неравнозначные и динамичные в своем программном развертывании сложнейшие партитуры, соединенные связями исполнительских мыслеформ и ряда ассоциаций, были восприняты не как отдельные произведения (сюита, концерт и симфония), а как цельное, законченное высказывание. Программа на самом деле удивительна еще и потому, что в течение четырех вечеров у новосибирцев была уникальная возможность услышать необычайное звучание гитары и аккордеонов внутри оркестровой фактуры.
Открыла концерт редко исполняемая «Характеристическая» Вторая сюита Петра Ильича Чайковского — произведение яркое по замыслу, экспериментаторское и по сочетанию оркестровых красок, и по проведению сюжетной линии — не то чтобы программной, но скорее напоминающей череду разноликих картинок-образов (первая часть «Игра звуков» с темами-перекличками), искусно собранных рукою мастера в эдакий раёк, тем более, что ощущение истинно русских народных гуляний не покидало на протяжении всей сюиты. Изумительной красоты «Вальс» (вторая часть), вслед за которым в третьей части («Скерцо») композитор впервые в мире внедряет в оркестровую ткань звучание аккордеонов — залихватскими наигрышами и удалой молодецкой песнью. Четвертая же часть («Сны ребенка») выделяется своей контрастностью: благословенная лирика с причудливо-фантастическими вкраплениями (вспоминается романтическое двоемирие Погорельского, волшебство потустороннего и приключения маленького Алеши). Финал («Странный танец», пляска a-la Даргомыжский) искрометен, наделен большой толикой юмора и смел по использованию неожиданных находок и виртуознейших пассажей, а также стилизованных элементов. Симфонический оркестр Новосибирской филармонии, находясь на одной волне с дирижером, играл с эмоциональным подъемом, буквально вычерчивая объемные звуковые линии каждой группы большого ансамбля.
Стиль маэстро Грановского неразрывно связан с его концепцией живого диалога музыки со слушателем, прививанием интереса к произведениям, редко выходящим на первый план филармонических репертуаров. Каждый жест его художественно точен, всегда с увлечением и душой — con spirito mano destra, con anima mano sinistra.
Концерт для гитары с оркестром Александра Владимировича Чайковского (племянника Бориса Чайковского) по своему экзотическому звучанию отсылает к праистокам мавританских напевов и химерам испанской корриды, есть в нем и нечто футуристическое, опережающее время настоящее. Одночастный Концерт был создан специально для Артема Дервоеда к XIII международному фестивалю «Виртуозы гитары-2018» — он же и исполнил это произведения для новосибирской публики. Артем Дервоед — один из ведущих российских гитаристов, обладающий блестящей техникой и феноменальным гитарным репертуаром — от эпохи Ренессанса до наших дней. Триумвират «оркестр — дирижер — гитарист» продемонстрировал и широкий спектр возможностей солирующего инструмента, несмотря на его исконно камерное звучание, и многообразие гармонических эффектов, получаемых за счет неординарного состава инструментов и отсылок-посвящениям к Третьему фортепианному концерту Прокофьева, к «Богатырским воротам» Мусоргского (в условно «заключительной» части).
По словам самого автора, такие отсылки используются в его сочинениях чаще для обозначения времени или в виде символа, «чтобы промелькнул знакомый мотив». Немало в концерте и сложных технических задач, требующих исполнительской взыскательности и мастерства, поиска тонких звуковых градаций и высокого градуса виртуозности. В концерте сочетаются как новейшие веяния искусства, так и традиции, свойственные классике. Экспрессивный тематизм и быстрая смена эпизодов-кластеров в максимально сжатом временном промежутке всецело приковали слушательское внимание, а солирующая гитара — фантазийная декламация, переходящая то в диалог с оркестром, то в мистическое заклинательство окружающего ее многоголосия — нашла большой отклик у аудитории.
Второе отделение было посвящено творчеству Бориса Александровича Чайковского — одного из крупнейших композиторов XX столетия, художника-пантеиста, сумевшего так ясно и определенно запечатлеть в своих партитурах силу духа и красоту божественного провидения. Исполнение его «Севастопольской» симфонии — это событие в значении «музыкантского поступка» — самоотверженного, благородного и добродеятельного.
Грандиозное полотно с высокогуманной нравственной эпикой, с человеческой душой, для исполнения которого требуется четверной состав оркестра при участии увеличенного количества ударных инструментов, шести валторн, пяти труб, двух арф, рояля и челесты. Если упрощенно говорить о зримости симфонии, то она близка к исторической диораме, но идея ее настолько широка, что развертывается до макрокосмоса. После премьеры Михаил Грановский признался, что исполнить это выдающееся произведение было его мечтой, благодаря прекрасному коллективу — Новосибирскому АСО — ему удалось воплотить ее в жизнь. Маэстро подчеркнул, что это произведение можно считать квинтэссенцией творчества Бориса Чайковского, музыка его симфонии выходит за рамки исторических событий, она о жизни и смерти, о небесном, божественном. И, действительно, оркестр будто бы превращается в инструмент Божественного провидения, в глас главных тайн Бытия, и дарит ощущение их постижения и проникновения в образы слышимого и видимого. Борис Чайковский говорил: «Художник — это, прежде всего, наблюдательность сердца», подразумевая, в первую очередь, духовный труд каждого человека. Сверхзадача «Севастопольской» симфонии, которую порой называют «оркестровой иконописью», заключается в обретении Света. Чего стоят струнный литургический хорал, переходящий в молитвенное откровение квартета виолончелей, эпизод альтовой флейты в исповедальном монологе-lamento. Звучание оркестра здесь расширяет пространство, продолжает его и уравновешивает. Особенно важна работа над «тембровыми расстояниями» — как между инструментальными группами, так и между отдельно взятым голосоведением каждого исполнителя (овации заслуживают группы медно-духовых и деревянно-духовых инструментов). Новосибирский академический симфонический оркестр под управлением Михаила Грановского смог достигнуть искомого звукового баланса, представив публике свою прочувствованную и пронизанную Светом интерпретацию.
Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus
Фоторепортаж Михаила Афанасьева
Открыла концерт редко исполняемая «Характеристическая» Вторая сюита Петра Ильича Чайковского — произведение яркое по замыслу, экспериментаторское и по сочетанию оркестровых красок, и по проведению сюжетной линии — не то чтобы программной, но скорее напоминающей череду разноликих картинок-образов (первая часть «Игра звуков» с темами-перекличками), искусно собранных рукою мастера в эдакий раёк, тем более, что ощущение истинно русских народных гуляний не покидало на протяжении всей сюиты. Изумительной красоты «Вальс» (вторая часть), вслед за которым в третьей части («Скерцо») композитор впервые в мире внедряет в оркестровую ткань звучание аккордеонов — залихватскими наигрышами и удалой молодецкой песнью. Четвертая же часть («Сны ребенка») выделяется своей контрастностью: благословенная лирика с причудливо-фантастическими вкраплениями (вспоминается романтическое двоемирие Погорельского, волшебство потустороннего и приключения маленького Алеши). Финал («Странный танец», пляска a-la Даргомыжский) искрометен, наделен большой толикой юмора и смел по использованию неожиданных находок и виртуознейших пассажей, а также стилизованных элементов. Симфонический оркестр Новосибирской филармонии, находясь на одной волне с дирижером, играл с эмоциональным подъемом, буквально вычерчивая объемные звуковые линии каждой группы большого ансамбля.
Стиль маэстро Грановского неразрывно связан с его концепцией живого диалога музыки со слушателем, прививанием интереса к произведениям, редко выходящим на первый план филармонических репертуаров. Каждый жест его художественно точен, всегда с увлечением и душой — con spirito mano destra, con anima mano sinistra.
По словам самого автора, такие отсылки используются в его сочинениях чаще для обозначения времени или в виде символа, «чтобы промелькнул знакомый мотив». Немало в концерте и сложных технических задач, требующих исполнительской взыскательности и мастерства, поиска тонких звуковых градаций и высокого градуса виртуозности. В концерте сочетаются как новейшие веяния искусства, так и традиции, свойственные классике. Экспрессивный тематизм и быстрая смена эпизодов-кластеров в максимально сжатом временном промежутке всецело приковали слушательское внимание, а солирующая гитара — фантазийная декламация, переходящая то в диалог с оркестром, то в мистическое заклинательство окружающего ее многоголосия — нашла большой отклик у аудитории.
Комментариев нет:
Отправить комментарий