ДИСТАНЦИОНКА, ЗУМ, АПТЕКА, БЕССМЫСЛЕННЫЙ И ТУСКЛЫЙ СВЕТ

        Что думают родители школьников о дистанционном обучении и организации процесса в период пандемии, полагаю, рассказывать излишне. Завершившие учебный год досрочно, учащиеся младшего и среднего звена отправились на каникулы, а выпускники продолжили подготовку к новому этапу удаленной кампании — вступительным онлайн-экзаменам.

         
        Дистанционка развернулась по всем фронтам — от школ и офисов на удаленке до новоогаревской резиденции. Но как обстоят дела у студентов, в частности у тех, кто приезжает в вузы лишь для сдачи сессии? На момент всеобщего дистанционного выгорания, учащиеся на заочной форме мучения оказались в числе участников, пожалуй, самой уязвимой и неподготовленной категории. Ни для кого не секрет, что заочники — люди работающие, они в том же положении, что и все, попавшие под сокращения и ушедшие на неопределенный срок в неоплачиваемый отпуск. Одни из них того же возраста, что и очники, но не надеющиеся на родительскую поддержку и зарабатывающие самостоятельно, другие — уже вращающиеся в кругах приоритетной профессии. И тех, и других сближает одно — желание получить полноценное высшее образование и подкрепить теорией имеющиеся практические навыки в выбранной специализации. Для преподавателей заочники — былинные персонажи, их лучше всего характеризуют слова из небезызвестной песни: «это очень уж странный предмет… или есть, или нет». Редко кто из преподавателей вспомнит на следующей сессии имена студентов и вообще узнает их. И начать следует с того, что на цифровые сессии ни один из студентов при поступлении не подписывался. Почитать СМИ, заголовки пестрят безбожными лозунгами интернет-индустриализации — «вузы успешно осуществили переход на дистанционный формат образования», а преподаватели и директора как под копирку рассказывают о преимуществах и «некоторых сложностях» дистанционного образования, правда, есть и те, кто в анонимных комментариях требуют повышения зарплат, и что, мол, графа «проведение видеоконференций» в трудовом договоре отсутствует. Волны возмущения накатывают и бьются о борт минобра, но дистанционный якорь за эпидемиологическую корягу зацепился основательно.

        Есть такие специальности, которые в природе города N и в его области не имеют бюджетных мест и первым требованием, которое выдвигает вуз, становится оплата за обучение (формула проста: сумма не внесена за полторы недели до начала сессии = нет доступа к личному кабинету = нет возможности сдачи экзаменов). В конце мая студенты одного из крупных вузов города N требовали снизить плату за обучение, но, как мы видим, сумму ни на копейку не уменьшили и сроки не сдвинули, несмотря на сложную экономическую ситуацию, коснувшуюся всех. Не можешь оплатить — вперед в академический отпуск с восстановлением в другую группу и последующей потерей года. Вероятно, любого потребителя услуг всегда интересует один вопрос: за что я плачу деньги? Транспарентность системы образования, казалось бы, основной критерий. Не нужно тратить средства на содержание вуза во время сессии, а студент самостоятельно обеспечит рабочий процесс — компьютер, камера, наушники, диктофон и, главное, наличие интернета (не дай бог вам оказаться в частном секторе вблизи лесополосы или в области, где соединение оставляет желать лучшего). Стоимость обучения следовало снизить как минимум за вычетом оплаты интернет-трафика, амортизации личной техники, а также покупки необходимых составляющих для проведения дистанционного процесса.

        Что успеваемость полетит на санях в тартарары, стало известно уже в марте. Любимцем и фаворитом избран ранее мало кому известный сервис конференций zoom. Его главное неудобство заключается в том, что каждые 40 минут сеанс у организатора завершается, и нужно заново заходить в систему, вводя идентификатор и пароль, а платную версию себе позволили лишь единицы преподавателей. О безопасности никто в очередной раз не задумался, хотя общеизвестный факт, что зум, в отличие от старого доброго скайпа, уязвим, и получить доступ к личным данным пользователей при желании не составит труда. Но о какой конфиденциальности и защите личных данных может идти речь, когда любому зарегистрированному на сайте университета пользователю, доступны все ваши данные, да еще и пароль, который сменить вряд ли получится даже через деканат. По выходным сайт вуза уходит на техническое обслуживание, и уж если не успел найти задания на ближайшую неделю и сохранить их заранее, то сдавай как хочешь. Все же, есть кое-что похуже пресловутого зума — это эксперименты с пробными вебинарами на платформах института прямо во время экзамена. Как итог: студенты созваниваются с экзаменатором по ватсапу, потому как местные платформы оказались физически не готовы к подключению даже десяти человек одновременно. Еще одно обязательство — наличие видеоотчета экзамена. Лекции может быть кто-то и в силах отменить, а вот вузовскую аттестацию и аккредитацию каждые пять лет — никто. Примечателен и тот факт, что далеко не все преподаватели требования высших инстанций берут к сведению. Как рассказала одна из студенток-заочниц, преподавателем по одному из специальных предметов было пропущено восемь видео-лекций, а сам экзамен проводился в виде реферата, который даже не проходит проверку системой «антиплагиат». Оценки в дифференциации экзамена выставлялись видимо тоже наобум: нужно было выполнить норматив по процентному соотношению оценок, которые выводились преподавателем ни разу не увидевшего студента и не беседовавшего с ним по предмету, и каким-то уже совершенно толкиневским образом вышло, что у большей половины студентов группы была выставлена неявка в ведомость за сутки до начала экзамена (что подтвердили показанные фотографии в переписке с преподавателем по ватсапу). После официального окончания сессии (когда многие возвращаются к работе или, наоборот, уезжают за город на дачи) студентка получила новое задание по электронной почте в виде теста, да еще и из массовой отсылки, не относящейся к ее группе. Видимо, подобное отношение позволительно только победителям конкурса лучших учителей, как и то, что наличие ученой степени с каких-то пор позволяет вести учебные курсы, требующие совершенно другой квалификации. Стало быть, общие правила, утвержденные ректоратом, для некоторых остаются террой инкогнитой.

        С необъятным количеством заданного можно было и за одну дистанционную сессию диплом экстерном получить. Преподаватели, как и студенты, вынуждены вставать на путь далеко не истинный, и часто сами не знают, как оценивать способности учащихся, поэтому в течение недели, а то и двух, студент вынужден предаваться вангованию — сдал он или нет, ибо зачетное бот-тестирование проводится без участия преподавателя. Самоотверженные (те, кто проводят лекции) предпочитают режим четырех часов с одной десятиминуткой в качестве перерыва. Другие считают, что одной платформы в виде сайта института для загрузки заданий недостаточно, и поэтому, кроме зума и почты, к действию подключают групповые обсуждения вконтакте, youtube-каналы и ватсап. Как говорится, чем больше, тем лучше.

        Бессистемность и отсутствие структурированности, из-за которых непонимание возникает и у студентов, и у преподавателей, — две основные проблемы. Учитывая, что по большей части программы повторяются из года в год, то большинство заданий можно было бы выставить на сайт если не за два месяца, то хотя бы за две недели. Слово «стабильность» в нашей жизни стало еще одним архаизмом, выходящим из обихода виртуальной реальности.

        В целом, тенденция неутешительна, петиция против дистанционного обучения собрала уже более 150 000 подписей. Как всегда, многое зависит от конкретного человека в конкретной ситуации. Если преподаватель —профессионал, то поток знаний посредством дистанционного обучения не уменьшится, а ежели все делается из-под ректорской палки ради зарплаты, то и результат очевиден. То же касается и студентов. Но разница в том, что студент платит дважды. И все мы помним, что есть специальности, которые невозможно освоить, сидя за монитором, — будь то музыкальное исполнительство или врачебное дело. А если быть совсем уж честными перед собой и будущим поколением, то ни одну жизненно важную компетенцию таким образом осваивать нельзя. 

        Дистанционка, как рафаэлло, — вместо тысячи слов. Может быть этим летом абитуриенты, студенты, преподаватели и сэкономят на проезде, но на желанный сон больше времени ни у кого точно не останется. И пока разумнее всего запастись в аптеке таблетками от головной боли и каплями для глаз, надеясь, что когда-нибудь мы все-таки вырвемся из плена мониторов.



Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus

МУЗЫКА, ИЗМЕНИВШАЯ МИР: СТРУННЫЕ КВАРТЕТЫ

Две скрипки, альт, виолончель. Один из самых сложных видов искусства инструментального исполнительства, наиболее гармоничный и совершенный камерный состав, центральный жанр академической музыки. Его величество квартет. Струнный квартет.

Форма, кристаллизовавшаяся в творчестве Йозефа Гайдна, который кодифицировал его четырехчастность и установил композиционную модель под стать структуре симфонии, обогащалась и развивалась вместе со сменой эпох, художественных стилей и направлений. Благодаря Гайдну квартет вышел за рамки домашнего музицирования и перерос в жанр профессионального искусства. У Моцарта он обрел рельефный психологический драматизм и поэтическую образность, присущую его стилю легкость и дивную красоту звучания. Бетховен наделил квартет почти симфонической мощью, новизной и сложностью письма, аффективностью внутренних коллизий, сила которых неподвластна слову. Эпоха романтизма претворила в жизнь взаимодействие струнного квартета с другими жанрами, а в XX веке квартет сыграл ключевую роль в композиторском искусстве, став экспериментальной квинтэссенцией новых музыкальных решений. Самое время, чтобы познакомиться с этим жанром, вспомнить прекрасные образцы камерной музыки и насладиться прекрасным звучанием произведений пера гениев разных лет. В подборке — 18 струнных квартетов, достойных слушательского внимания — от Йозефа Гайдна до Филипа Гласса. И конечно, это лишь малая часть золотого наследия «чистой музыки». За последние годы мне удалось услышать практически все (за исключением нескольких сочинений в концертной записи) рассмотренные ниже опусы в живом исполнении новосибирским квартетом Filarmonica (художественный руководитель и основатель — народный артист РФ Валерий Карчагин).

1. Йозеф Гайдн, «Семь слов Спасителя нашего Иисуса Христа, сказанных Им на кресте», op.51 / Hob.III:50-56, 1787 год 

        Лучше всего историю создания описывает сам Гайдн в предисловии к вышедшему в 1801 году изданию ораториальной версии произведения: «Прошло примерно пятнадцать лет с тех пор, как один каноник из Кадиса обратился ко мне с просьбой сочинить инструментальную музыку на семь слов Иисуса на кресте. В те времена в главном соборе Кадиса каждый год в Великий пост исполняли ораторию... В полдень все двери запирали, и тогда звучала музыка. Поднявшись на кафедру, епископ, после подходящего к случаю вступления, читал из Евангелия от Луки (23:34–46), Евангелия от Матфея (27:46) и Евангелия от Иоанна (19:26–30) последние слова Иисуса Христа в его земной жизни, произнесенные с креста. Он произносил одно из семи слов и принимался толковать его. Закончив, спускался с кафедры... Паузу заполняла музыка. Затем епископ вновь поднимался на кафедру и снова покидал ее — и всякий раз по окончании его речи звучал оркестр. Этому действу и должна была соответствовать моя композиция…» Безусловно, «Семь слов Спасителя…» — шедевр западноевропейского искусства. Разворачивающийся в семи струнных сонатах с интродукцией, он поражает экспрессией и одухотворенностью, заложенной в его форму при помощи теологической программности. 

2. Вольфганг Амадей Моцарт, Дивертисмент фа мажор, KV138, 1772 год

        Произведение из трех частей, полное изысканного очарования и безукоризненной лаконичности музыкального высказывания. За счет своего светлого настроения и прозрачной фактурности дивертисмент отвечает стилистике придворных празднеств, для которых подобные произведения и предназначались. В нем чувствуется влияние итальянских традиций, как и в двух предыдущих дивертисментах — KV136 и KV137, которые шестнадцатилетний Моцарт написал, находясь в Италии. К слову, когда Вольфгангу Амадею минуло семнадцать лет, среди его произведений насчитывались уже четыре оперы, несколько духовных сочинений, 13 симфоний, 24 сонаты и масса других композиций.

3. Людвиг ван Бетховен, Струнный квартет №15, ля минор, ор.132, 1824-1825 года 

        Пятичастный квартет, начатый еще в 1824 году, из-за серьезной болезни был закончен Бетховеном только в самом конце августа 1825 года. Изданный уже после смерти композитора под номером 15, он, как и квартеты ор.127 и ор.130, посвящен князю Голицыну. Принято думать, что последние квартеты не были поняты современниками, и в наше время их едва начинают понимать. Однако это не соответствует действительности. Квартет №15 произвел глубокое впечатление как на друзей Бетховена, так и на слушателей в день премьеры. Его музыка полна пламенного выражения чувств, вызволения человеческого духа из оков судьбы, движения от мрака к свету. Стоический центр квартета — его третья часть — сакральное откровение автора. На оригинальном манускрипте именно этой части рукой Бетховена была сделана надпись: «Heiliger Dankgesang j eines Genesenen an die Gottheit, in der lydischer Tonart» («Благодарственная песнь божеству от выздоровевшего; в лидийском ладе»). 

4. Франц Шуберт, Струнный квартет №14 «Смерть и девушка», ре минор, D 810, 1824 год 

        Сочинение времен острого душевного кризиса композитора, когда в одном из писем к другу он называет себя «несчастным, ничтожнейшим человеком на свете», а в дневниковых записях говорит о «печали минувшего дня», которую каждый раз приносит утро, о надежде «никогда не проснуться». Неофициальное наименование квартет получил благодаря использованной в одной из частей песни, написанной Шубертом еще в 1816 году под названием «Смерть и девушка» на стихи немецкого поэта Маттиаса Клаудиуса. Но некоторые музыковеды интерпретируют это сочинение как завещание Шуберта до кончины и считают, что тема смерти проходит и через все части квартета. 

5. Феликс Мендельсон, Струнный квартет №2, ля минор, ор.13, 1827 год 

        Ля-минорный квартет — первый из шести «взрослых» квартетов Мендельсона, который он сочинил, когда ему было 18 лет. В этом произведении проявилось влияние Бетховена, а точнее — его Шестнадцатого квартета, в котором под нотным текстом подписан эпиграф: «Необходимо ли это?» У Мендельсона подобным эпиграфом становится цитата из песни «Вопрос» («Правда ли?», №1, ор.9). Квартет поражает ювелирностью отделки наряду с запечатленным в нем романтическим и взволнованным чувством и требует от исполнителей немалого мастерства и виртуозности.

6. Петр Ильич Чайковский, Струнный квартет №1, ре мажор, ор.11, 1871 год 

        Квартет — одно из лучших достижений раннего творчества великого русского композитора. Произведя фурор на премьерных исполнениях, он сразу же стал широко известен и был одним из первых сочинений композитора, зазвучавших в Западной Европе. В частности, квартет произвел очень сильное впечатление на Л. Н. Толстого. Композитор вспоминал: «Может быть, ни разу в жизни <…> я не был так польщен и тронут в своем авторском самолюбии, как когда Л. Н. Толстой, слушая andante моего первого квартета и сидя рядом со мной, — залился слезами». И по-прежнему наибольшей любовью исполнителей и публики пользуется тонко гармонизированная, красивейшая медленная часть квартета — andante cantabile. 

7. Александр Порфирьевич Бородин, Струнный квартет №2, ре мажор, 1881 год 

        Струнный квартет №2 Бородин посвятил своей супруге. Произведение было написано после поездки композитора в Гейдельберг в 1877 году. В этом городе он был уже не впервой: в 1861 году молодой, подающий большие надежды ученый-химик Бородин, приехавший за границу «для усовершенствования в науках» и не думающий еще о серьезных занятиях музыкой, встретился там со своей будущей женой, пианисткой Е. С. Протопоповой, находившейся в Германии на лечении. Именно их взаимное чувство во многом определило дальнейший музыкальный путь Бородина. И когда спустя много лет он вновь оказался в Гейдельберге, воспоминания о прошлом нахлынули на него с новой силой. Квартет ре мажор был закончен к 10 августа 1881 года — 20-летию объяснения в любви Екатерине Сергеевне. Квартет — жемчужина русской камерной музыки, развоплощающий нежные чувства и воспоминания в музыке, которая несет в себе неподвластное времени единство любви, красоты и цветения жизни. 

8. Антонин Дворжак, Струнный квартет №12 «Американский», фа мажор, ор.96, 1893 год 

        Двенадцатый квартет Антонина Дворжака известен как «Американский» не только потому, что был написан на американской земле, подобно симфонии «Из Нового Света», но в нем отразились и музыкальные впечатления, полученные в Америке: «Новую симфонию, а также струнный квартет F-dur и квинтет я никогда бы так и не написал, если бы не увидел Америку», — утверждал композитор. Он признавал, что при создании Двенадцатого квартета опирался на музыкальный фольклор индейцев и американских негров, и попытки выделить в музыке квартета конкретные фольклорные цитаты предпринимались неоднократно, но все они оказались обречены на провал. Единственная американская цитата в квартете — пение пиранги: голос этой птички воспроизводится в третьей части, в репликах скрипки. Дворжак мастерски вплетает в музыкальную ткань произведения попевки, характерные для спиричуэлс, использует блюзовый звукоряд и другие лады, присущие негритянской, а также индейской музыке, при этом фактура произведения носит классицистские черты.

9. Клод Дебюсси, Струнный квартет соль минор, ор.10, 1893 год 

        Единственное сочинение Дебюсси в жанре струнного квартета. На его создание Дебюсси вдохновило знакомство с бельгийским скрипачом, композитором и дирижером Эженом Изаи, которому впоследствии и был посвящен квартет. Вместе с Эженом Изаи в премьерном исполнении участвовали Матье Крикбом, Леон ван Хаут и Жозеф Жакоб. Парижская премьера не вызвала воодушевления публики, зато второе исполнение квартета два месяца спустя в Брюсселе, в концертной программе, составленной Изаи полностью из произведений Дебюсси, стало триумфальным. Квартет Дебюсси скорее можно отнести к романтической традиции, нежели к импрессионистической. Характерные для романтизма драматическая насыщенность, обозначения «с воодушевлением» и «со страстью» находят место в квартете Дебюсси, но в целом встречаются в его творчестве довольно редко. 

10. Александр Васильевич Мосолов, Струнный квартет №1, ля минор, ор.24, 1926 год 

        В творчестве Мосолова нашла яркое выражение урбанистически-конструктивистская образность. В композиции он использовал серийную технику, полиритмию и ритмические остинато, в инструментовке — звуки и шумы, предвосхищавшие опыты конкретной музыки и совмещающие невероятные стилистические модуляции и экспериментальные метаморфозы. Подвергавшийся жесткой критике и травле, Мосолов был обвинен в антисоветской пропаганде, а значительное количество его сочинений авангардного периода было безвозвратно утрачено. Струнный квартет №1 — единственное сочинение советского автора, исполненное на фестивале Международного общества современной музыки во Франкфурте-на-Майне в 1927 году. 

11. Леош Яначек, Струнный квартет №2 «Интимные письма», 1928 год 

        Последнее законченное сочинение Яначека. Название квартета «Личные или Интимные письма» было дано композитором как дань духовной дружбы с Камилой Штессловой, замужней женщиной, которая была моложе Яначека на 38 лет. Сочинение должно было отразить характер их отношений, запечатленных более чем в 700 письмах, которыми они обменялись друг с другом: «Вы в каждой моей ноте, вы — жизнь и любовь. Аромат вашего тела, жар ваших поцелуев... Мои ноты целуют Вас всю. Они зовут Вас неистово...». Альт играет ведущую роль в квартете, поскольку этот инструмент предназначался для персонификации Камилы. Яначек — личность нового типа в истории чешской музыки. Его биографы, наиболее глубокие знатоки творчества композитора, работавшего во всех областях музыки, в один голос утверждают, что его творчество совершенно уникально. 

12. Сэмюэл Барбер, Струнный квартет №1, ор 11, 1936 год 

        Вторая часть этого квартета воспринимается как самостоятельное, претерпевшее множество переложений для разных составов, самое известное произведение Барбера — «Адажио для струнных», впервые исполненное 5 ноября 1938 года в Нью-Йорке Симфоническим оркестром NBC под управлением Артуро Тосканини. Существует мнение, что на сочинение квартета композитора вдохновила дидактическая поэма Вергилия «Георгики». Мелодизм и глубина чувства этого квартета, его предвестнические настроения трагедии — икона всеобъемлющей скорби. Но обратной стороной медали славы, к сожалению, стал факт того, что пик композиторской карьеры Барбера случился слишком рано, и последующие его произведения так и остались в тени известного Адажио.

13. Сергей Сергеевич Прокофьев, Струнный квартет №2 «Кабардинский», фа мажор, ор.92, 1941 год

        Вскоре после начала Великой Отечественной войны Прокофьев вместе с коллегами был отправлен в эвакуацию на Кавказ, в город Нальчик, где получил от председателя Управления по делам искусства заказ «положить начало кабардинской музыке». Композитору было предоставлено множество образцов кабардинского музыкального фольклора — так результатом работы Прокофьева стал Второй струнный квартет. Композитор заключил «нетронутые и новые» интонации в классическую музыкальную форму, используя при этом не только имитацию звучания кеманчи и других народных инструментов Кавказа, но и применяя разные методы игры и тембровые эффекты: пиццикато, бросок смычка, игра тростью (деревянной частью смычка), тремоло у подставки, сочетание инструментов, играющих с сурдиной и без нее. Экзотическая красочность звучания приближена к оркестровой, а витиеватый ритмический рисунок становится средоточием конфликта начала лирического и бравурно-мужественного. 

14. Дмитрий Дмитриевич Шостакович, Струнный квартет №2, ля мажор, ор.68, 1944 год 

        Второй квартет вышел из-под пера Шостаковича в военные годы и был посвящен композитору и педагогу Виссариону Яковлевичу Шебалину «в ознаменование юбилея» — 20-летия со дня знакомства. Завершив партитуру, Шостакович придал всем частям квартета жанровые наименования: «Увертюра», «Речитатив и романс», «Вальс», «Тема с вариациями». Премьера состоялась 14 ноября 1944 года в освобожденном Ленинграде, первыми его исполнителями стали музыканты Квартета имени Бетховена. 

15. Дмитрий Дмитриевич Шостакович, Струнный квартет №8, до минор, ор.110, 1960 год 

        Квартет был написан композитором во время его пребывания в Дрездене всего за три дня — с 12 по 14 июля 1960 года. Это единственное произведение композитора, написанное за рубежом. Основная работа Шостаковича в Дрездене шла над партитурой к фильму «Пять дней, пять ночей». Формально квартет посвящен «памяти жертв фашизма и войны», но на самом же деле причину написания Шостакович исчерпывающе разъяснил в письме Исааку Гликману: «Как я ни пытался выполнить вчерне задания по кинофильму, пока не смог. А вместо этого написал никому не нужный и идейно порочный квартет. Я размышлял о том, что если когда-нибудь помру, то вряд ли кто напишет произведение, посвященное моей памяти. Поэтому я сам решил написать таковое». В квартете Шостакович цитирует в средних частях более двадцати собственных тем из сочинений разных лет, а мотив-монограмма DSCH пронизывает насквозь все сочинение. 

16. Дмитрий Дмитриевич Шостакович, Струнный квартет №11, фа минор, ор.122, 1966 год 

        Шостакович создает новый жанр квартета — квартет-монолог с единым тематическим развитием, слитностью многочастного или многоэпизодного цикла. Семичастный квартет посвящен памяти Василия Ширинского, второй скрипки Квартета имени Бетховена. Этот квартет по праву называют одним из самых камерных произведений Шостаковича. Основная его тема — тема смерти, которую композитор трактует в лирико-философском ключе. Семь коротких частей следуют друг за другом без перерыва, композиция квартета замкнута и кругообразна — музыка первых двух частей повторяется в финале. Основную идею квартета можно определить как движение от задумчивой скорби к печальному просветлению и бессмертия добра и красоты.

17. Джордж Крам, «Черные Ангелы: тринадцать образов темного царства» для электрического струнного квартета, 1970 год


        Приверженец «технического расширения» возможностей музыки, графического оформления партитур и инструментального театра, Джордж Крам в начале своего творческого пути находился под влиянием Веберна, а позднее — Бартока и Дебюсси. Крам — создатель собственной оригинальной нотации. Квартет «Черные Ангелы» написан им под впечатлением событий войны во Вьетнаме и относится к тем произведениям ХХ века, концепция которых связана с глубинными философскими проблемами бытия и прежде всего с проблемой жизни и смерти. Тринадцать частей объединены композитором в три цикла: 

I. Отправление: 1. Ночь электрических насекомых. 2. Звуки костей и флейт. 3. Забытые колокола. 4. Музыка дьявола. 5. Танец мертвых. 

II. Отсутствие: 6. Павана. 7. Черный ангел. 8. Сарабанда. 9. Забытые колокола (эхо). 

III. Возвращение: 10. Бог музыки. 11. Древние голоса. 12. Древние голоса (эхо). 13. Ночь электрических насекомых. 

Душа в этом «путешествии» проходит через ряд потусторонних «инстанций», соприкасаясь как с божественными, так и с дьявольскими силами, отраженными в музыке Крама.

18. Филип Гласс, Струнный квартет №3 «Мисима», 1985 год


        Гласса порой называют голосом Планеты Земля, он внес огромный вклад в развитие минимализма, овладев контрапунктом, проявил себя в максимально коротких и в поражающе монументальностью формах. На сегодняшний день в списке его сочинений семь струнных квартетов, большая часть которых связана с кино или театральной музыкой. Третий квартет написан Глассом как саундтрек к фильму режиссера и теоретика кино Пола Шредера «Мисима. Жизнь в четырех главах». Это фильм-портрет о выдающемся японском писателе и драматурге Юкио Мисиме, в 1970 году вместе с соратниками попытавшемся осуществить государственный переворот и после неудачи совершившего традиционный обряд самураев — харакири. Музыка Гласса репетитивна, ее основным формообразующим принципом служит многократный повтор одного-двух мотивов — мелодической фигуры на фоне регулярной ритмической пульсации, откуда и возникают ее притягательность и гипнотизм. 

Маргарита Мендель 

частный журналистский проект notes Musica opus 

Иллюстрации: Max Oppenheimer

ДОМ ГРУЗЧИКОВ: ПОЭТИЧЕСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ И АССОЦИАЦИИ

I. АНСАМБЛЬ 

        Невозможно очутиться в чужих воспоминаниях, как невозможно заново прожить собственную жизнь. В модели памяти, состоящей из образов и предощущений узнавания, закладываются даты и цифры, периодика событий, выводящая четкой параболой такие равноудаленные понятия как «судьба» и «история» от данной прямой под названием «жизнь» и ее точки — фокуса, — впоследствии именуемой «процессом», в траектории своей представляющей цепную линию — нашу память. Гравитация подсказывает, что не нужно уходить далеко в воспоминания, при том, что их координаты меняются чуть ли не раз в одну сотую секунды, но все в тяготении относительно, и оттого нам удается контролировать (или как этого хотелось бы) модель памяти, избирательно вынимая из нее необходимые звезды микрокосмоса, а что-то и вовсе отправляя за горизонт событий — в черные дыры. Но образы и ощущения, как это часто бывает, изменчивы и связаны с восприятием органов чувств, создающие в нашем сознании скорее иллюзии, нежели бытийную картину. А реальность такова, что при виде архитектурного ансамбля у вас не возникнет таких острых и явственных ощущений, как, например, от сладковатого аромата из сада дамасских роз, собравших в себя капли утреннего дождя, или же мурашек от секвенций Stabat Mater, напоминающих оперное lamento. Эстетическое удовлетворение или даже восторг первого впечатления — вот что вы получите в лучшем случае, если этот ансамбль действительно произведение искусства. Ну а если нет, то по человеческому обыкновению и заурядности мы пройдем мимо, не обратив внимания на то, что нас всегда окружало (и как мы наивно полагаем, всегда будет окружать), нисколько не акцентируясь ни на сколах и трещинах (которых еще вчера не было), ни на том, как видоизменяется этот ансамбль при заходе солнца, отдавая дань полутонам призрачного шелеста деревьев и скользящим по фасаду теням. Вездесущее безличие и шаблонность современного внешнего мира обучили нашу память клиповой регенерации кадров, при монтаже которых постепенно выбрасывается самое важное — чувства и эмоции, способные возродить даже самый запыленный архив бытия многолетней давности. 

        По отношению к архитектуре порой кажется, что из пяти путей рецепторного мироощущения у нас остается на все про все лишь один зрительный канал, и в этом случае мы не всегда можем точно определить истоки внутренней пульсации, заставляющие нас приходить в изумление от того или иного здания или же, наоборот, бежать от него куда глаза глядят. Мы тщетно пытаемся оживить то, что создано для того, чтобы нам было где умереть. Обрастая легендами и мифами, домыслами и слухами, дома в наших фантазиях и вправду начинают оживать, более того — общаться с нами, притягивать к себе и не отпускать. Мы ищем параллели с тем, что интерес к архитектурному строению, замеченному нами сегодня — это новая страница, связанная с нашим становлением и, возможно, даже с преображением. Не так давно это был дом, западный фасад которого увенчан малахитовым фронтоном с разваливающимися от ветхости акротериями и классицистскими модульонами, взирающими на запыленный бюст Достоевского, вчера — отреставрированный пару лет назад купеческий «Метрополь» с потайными подземными ходами и пестро раскрашенным шлемовидным куполом пятигранного эркера, а сегодня — монументальная сталинская коммуна с навершием из аттика, на котором красуются лаконично четыре буквы — «ММРФ».

        

        Есть архитектура, подобная музыке, — она поглощает тебя полностью и без остатка, наплывает, приумножая мысли, связанные с жизнью «до», которой как покажется позже будто и не было. А есть архитектура неразрывно связанная с поэзией. Одни дома архитектонически стройные, словно венки сонетов со своим композиционным ключом и финальным магистралом, другие — подобны индустриальной футуристичности: самовиты и анархичны, третьи же — по-конструктивистски декламационны и основательны, в их архитектуре улавливается и остинатный механический скрежет, и точная препарированность каждого элемента. Именно таким предстал передо мной Дом грузчиков по улице Фабричная, 6 — звучащим perpetuum mobile с его канонически безграничной энергией в призме andante agitato струнного квартета Александра Мосолова, поэзией Анатолия Соколова и Виктора Iванiва. 

II. ИСТОРИЯ 

        Жилой дом работников Министерства Морского и Речного флота (ММРФ) был построен в 1936-1937 гг. по проекту архитектора Клавдия Елпидьевича Осипова (он же занимался реконструкцией здания Коммерческого собрания под помещение театра «Красный факел», постройкой дома инженерно-технических работников «Трикотажстроя», более известного как «Генеральский дом», и разработкой проекта ансамблевой застройки площади Калинина). Социально-идеологический заказ был сформирован по предложению Сергея Александровича Шварца, в то время секретаря горкома ВКП(б). Дом-монумент должен был стать символом незыблемости новой власти и архитектурным знаменем революционного прошлого новониколаевских рабочих-грузчиков. Наиболее точно временной промежуток прослеживается в хронике публикаций газеты «Советская Сибирь»: «Новый дом для работников речного транспорта. Западно-Сибирское управление... приступает к сооружению... каменного дома грузчиков» (от 22.05.34) и: «Жилой дом для грузчиков сдан в эксплуатацию» (от 23.09.38). 

        До революции улица Фабричная, которая никогда не меняла исторического названия, представляла собой обширный рабочий комплекс, состоящий из паровых мельниц, макаронной фабрики, пивоваренного завода, склада сельскохозяйственных машин. Для города Новосибирска она всегда имела особое историческое значение, став одним из главных центров рабочего движения Новониколаевска и отправной точкой для строительства ММРФ. Так, самая крупная забастовка, охватившая все мельницы и пароходные пристани, была организована большевиками 5 июня 1915 года. Грузчики требовали повышения заработной платы, сокращения рабочего дня и увольнения нескольких чиновников из руководства речного порта. Вслед за грузчиками к забастовке присоединились железнодорожное депо и машинисты. В результате, транспортное снабжение города остановилось. Многие деловые люди понесли колоссальные убытки. На подавление стачки был брошен отряд конной полиции. На несколько дней территория речного порта превратилась в поле боя. В помощь полицейским были переданы и казаки. Но ни казаки, ни полицейские не смогли принудить бастующих выйти на работу. В результате, руководству порта не оставалось ничего другого, как пойти на уступки и повысить зарплату рабочим. Руководил той забастовкой вышеупомянутый, на тот момент 19-летний, Сергей Шварц, один из активных членов подпольной организации РСДРП, основатель профессионального союза грузчиков и первый его председатель. Тогда за организацию забастовки на мельнице Туркина юношу-предводителя арестовали, но рабочие, встав на его защиту, заставили пристава отпустить Шварца. Идеология, ее основатели и продолжатели уходят, но символы эпох остаются, и сегодня ММРФ является памятником архитектуры регионального значения (от 18.12.2000 г.). 

III. АРХИТЕКТУРА 

        В соответствии с новыми требованиями и масштабами, в 30-е годы прошлого столетия активно строились дома специалистов — жилые комбинаты для коммунальщиков, консервщиков, грузчиков и представителей других рабочих профессий. Из ныне сохранившихся наиболее известны Дома Грузчиков в Перми (1939 г.), в Самаре (1934-1937 гг.) и в Волгограде (1937 г.) Все они были созданы в одно десятилетие с новосибирским Домом грузчиков и представляют собой жилые монументы советского конструктивизма.

        Новосибирский Дом грузчиков относится к новому направлению зодчества 30-х годов, основанного на применении сверхмонументальных схематизированных форм ордерной архитектуры. В «Каталоге памятников истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области» представлен следующий архитектурный анализ: «Пяти-шестиэтажный жилой дом скомпонован из нескольких различных по высоте и конфигурации объемов, в плане имеет П-образную форму. Дом состоит из семи жилых секций.

        Центр симметрии главного фасада подчеркивает доминирующий по высоте и выступающий из плоскости фасада парадный двухъярусный портик: первый ярус выполнен в виде шестиколонного портика, стилизованного колоссального дорического ордера, второй ярус — в виде аркады на колоннах. Портик завершается карнизом и ступенчатым аттиком с надписью «ММРФ». Рустованный первый этаж со скругленными углами трактуется как стилобат. Углы по флангам здания выше первого этажа обработаны в виде трехгранных выемок с витражным остеклением лестничной клетки, завершающейся прямоугольным объемом с полуциркульным окном.

        Главный фасад украшен лопатками и филенками. Со стороны ул. Фабричной входы-порталы выполнены в виде выступающих одноэтажных объемов, парапет которых украшен декоративными шарами. Здание венчает карниз с большим выносом. Дворовой фасад решен в более сдержанной форме. Цветовое решение фасадов способствует выявлению объемно-пространственной композиции здания: первый рустованный этаж окрашен в темно-серый цвет, верхние этажи — в светло-серый, декоративные элементы — в белый цвет».

      

        Интересно также и то, что до начала 1990-х его фасад украшала ныне утерянная вывеска «Дом грузчиков», а между построенным в 1956 г. соседним жилым домом Речфлота (архитектор Р.М. Окунева) по первоначальному проекту должна была проходить эспланада — от пассажирского речного вокзала через железную дорогу к храму Александра Невского. Но этот проект так и остался на бумаге. 

IV. ВОСПОМИНАНИЯ 

        В своей книге, посвященной жизни и творчеству новосибирского поэта Анатолия Соколова, его друг детства Юрий Григорьев делится воспоминаниями: «…если считать, что сознательная жизнь начинается примерно в 4-5 лет, то я помню этот дом, когда ему было примерно 15 лет. […] Перед домом был палисад, по центру фасада от дома к Фабричной спускалась каменная лестница, а вдоль самой улицы перед домом было ограждение в виде каменных столбов и деревянных штакетников между ними. […] В самом Доме грузчиков на первом этаже была швейная мастерская (правое крыло, если смотреть со стороны Фабричной). В окна можно было постоянно видеть женщин, склонившихся над машинками. Примерно по центру располагался парткабинет Речного порта, в котором была также небольшая библиотека. Позднее в этом месте разместился промтоварный магазин. В левом крыле дома (в районе 1-го и 2-го подъездов) размещалась столовая. […] Все в Доме грузчиков друг друга знали, включая и бараки — такая большая семья. Между собой все это сообщество мы называли «Шанхай». Внутри палисада было два небольших деревянных стола (а может, и больше, я помню лишь те два, что были у фонтана) с двумя скамейками возле каждого из них, за которыми после работы работяги играли в карты, часто на деньги, сбрасывались на выпивку. Иногда, особенно в дни получки, возникали драки. Так как все друг друга знали, то каких-то особых эксцессов не происходило. Утром, протрезвев, вчерашние драчуны вместе дружно выходили на работу…»

        Каменное двухэтажное здание напротив Дома грузчиков — сейчас социально-реабилитационный центр для несовершеннолетних — когда-то было яслями с детской консультацией. Во дворе дома по улице Фабричная, 6 часто можно увидеть детей на самокатах и подростков, проводящих свободное время на лавочках среди разбросанных по детской площадке игрушек, вечером на прогулку выходят собаководы со своими питомцами, собираясь небольшими компаниями. А еще, когда темнота начинает застилать вечернее небо и шумная Фабричка, готовясь ко сну, обретает свой недолговечный покой, с железнодорожной станции доносятся гудки поездов и гул от колес, проезжающих мимо составов, а вдалеке небесной пристани видны горящие огоньками палубы «кораблей», что венчают урбанистический жилой комплекс «Флотилия». Так проявляется связь поколений и их ценностей, нить веков, проходящая от коммуны грузчиков морского и речного флота до закрытых фешенебельных хором с данными им именами адмиралов. 

V. ПОЭЗИЯ 

        Новосибирский поэт и философ, автор пяти книг («Спартаковский мост», «Крепость», «Невразумительные годы», «Материк», «Осенние птицы») Анатолий Соколов очень реалистично передает эстетику фабричного пейзажа, который уже отчасти деформировался. Образы, сотканные из слов, водружают прелесть воспоминаний поверх всех законов памяти, образуя вечность в перипетиях с прошлым и будущим: 

Без имени, отчества и языка, 

На голой земле постелив телогрейки, 

Мы долго жевали бесплатный закат

И пили вино, словно древние греки.

От серого пламени спрятанных звезд

Закат над районом роскошней павлина.

Шатался горбатый Спартаковский мост

Вчера за решеткой осеннего ливня.

В компании с другом, убитым тоской,

Как трудно бродяге во мгле беспредельной

Выдерживать приступ болезни морской,

По мосту скользя, как доске корабельной.

И ночью с мешком голубей в голове,

В любую погоду всегда одинаков,

Дом Грузчиков медленно плыл во главе

Растерзанной в клочья эскадры бараков.

Я шел между ними в тяжелом пальто

Туда, где окошко немеркнущей лампой

Годами терзает меня ни за что,

За то, что родился с душой косолапой.

Но есть, слава Богу, находчивый друг,

Который, истратив последнюю спичку,

На миг освещает дорогу на юг

Для бедной души, превратившейся в птичку.

А утром от птиц набухает лазурь,

И воздух над городом пестр, как газета,

И тысячи душ после комнатных бурь

Из окон летят во все стороны света.

 

        Вероятно, все старые дома окутывает некий шлейф мистики из легенд и местных мифов о тех, кто здесь жил ранее и о самом доме в целом. Но если вымышленное было бы действительно материально, то в реальном мире даже самый стойкий скептик не смог бы ужиться с призраками. Рассказывали и о частый пожарах, и о странных явлениях, и о шаблонных преданиях, что в коммуналках ММРФ могли жить тысячи грузчиков. Нечто потустороннее и отстраненное от яви считывается и в одном из стихотворений Виктора Iванiва из сборника «Дом грузчика», которое, не исключено, имело прямое отношение к Фабричке:

Не ходи по этой улице что впереди 

не ходи по ней в поезде поспи 

не ходи по улице остановись посреди 

не ходи по улице без вывески 

потеряешься и никогда 

не найдут тебя тут 

потеряешься навсегда 

никогда не найдут

есть такие улицы без вывески

об асфальт искры не высечешь

не найдешь доски

так один из тысячи взял и исчез

потерялся и никогда

что бродил надут

потерялся навсегда

никогда не найдут

        Другое его центральное стихотворение с одноименным названием памятника архитектуры — истошный импульс фантазии, заключенной в застенки абсурда, пытающегося выбраться наружу с наступлением нового года. В этих отрывках — болезненная декламация в бездну неразделенного отчаяния автора:

Праздновали Новый год

Продолжали в ночь с 1-го на второе

И целый бессонный месяц могли растратить

на счастливые молодильные яблоки

Детской каникулярной беспечностью

И вызовом старшим и мертвым

Новый год без елки

В квартире умершей в тот год тети

Которой внучатым племянником приходился

В год нового тысячелетия

В квартире где холодильник «Мир» 

Встречали новый мир 

Пол прорубая ногами 

С пятого этажа 

Пролетами времени 

Где бестолковый 

Спускался до первого этажа 

И катился до самого низу…

и далее: 

Сегодня когда скоро запахнет елкой 

Друг твой вырубил себе коммуналку 

С кухней и двумя комнатами 

Прорубаясь сквозь сугробы без сна 

Для новой жизни 

Собрал нас 

Десять лет проживших в борьбе и труде 

В новой хате

Со светлым углом

Нарисованным в прошлой жизни…

        Стихотворение могло быть связано также и с другим новосибирском поэтом, ныне проживающим в Доме грузчиков, ибо наличие поэтов для него стало вполне рукописной традицией. 

        Через несколько недель после выхода в свет сборника «Дом грузчика» 37-летний Виктор Iванiв трагически уйдет, покончив жизнь самоубийством. И как бы то ни было, но такое стечение обстоятельств оставило определенный отпечаток и на поэтическую историю сталинской коммуны. Памяти поэта Андрей Щетников посвящает следующие строки своего стихотворения «Дом грузчиков»: 

У меня свой Дом грузчика 

весь такой белый и предвоенный 

как его видно со двора 

или с платформы станции Центр 

По Фабричной я не хожу 

а напротив флорентийская башенка 

в ней матрос сидит улыбается 

и какие-то окна внизу 

Где-то дальше когда-то был парк 

в книжке читал что я знаю об этом 

карусель и мороженное флажки 

белый корабль с белым билетом 

Обь за мостом туда не пройдешь 

проплывая издали смотрим 

а на башенке матрос 

колет орехи черным биноклем.

VI. ПОСЛЕСЛОВИЕ 

        У Дома Грузчиков есть подборка поэтических ключей, которая открывает двери не только в его прошлое и настоящее, но и в будущее. Мы сами наделяем материальные вещи душой, даруя им лицо и искажающийся образ, диктуемый эфемерными гармониями стихов и мелодикой слога, наши ассоциации создают вокруг этой вещи необъективный мир, а фантазия дорисовывает в нем проекцию самих же себя. Так, звуки струнного квартета Мосолова реют в вечернем воздухе майского дня, перекрещиваясь с рифмами Соколова и тенями еще не до конца распустившихся деревьев, что утопают в свете дворовых фонарей. 

        Архитектура вкладывает в нас гораздо больше, чем мы можем вложить в нее, нам кажется, что нас привлекает несокрушимые фронтоны и их красота, но на самом деле мы возвращаемся к архитектуре, чтобы познать себя и выстроить новый ансамбль на месте былых руин.

«Дом грузчиков ММРФ»

Монументальный супостат

Бутона, Кокона и Кроноса,

Зеркальных изб, стеклянных лат

кафе сферического Глобуса.

Не то коммуна, не то взгляд

не в светлое, зато без пропуска;

ампира сталинского ряд

колонн аркады, смежной с опусом

поэтов, живших здесь, бригад

из грузчиков, детей речфлота,

конструктивистских партгромад,

венчающих эпоху гнета.

Над всем центральный аппарат

НКВД. Под стать эпохе

воздвигнутый хлебкомбинат,

завод и фабрика — все в сроки.

Когда-то здесь журчал фонтан,

стук швейных мастерских широких

перебивал шум с порта, сан

имевшего до сих высокий.

В анклаве пролетарском дом

не раз переживал поджоги,

рассветы с паровым гудком

ФД, встречающим дороги

моста Спартаковского, швом

прошитым с улицей Фабричной.

Дом грузчиков был мужиком

паромной пристани. Статичен,

как прежде, только лишь двором

стал вроде более практичен —

с потертым выцветшим стеклом,

с прямолинейно-симметричным

балконом, сушкой за окном,

с горшком петуний и петличной

завесой. Он стал стариком

без роскоши и жизни личной,

обзаведясь детьми и сном,

а позже — внуками, табличкой

начала века «этот дом

отныне памятник» с критичным

здоровьем. Портик, все при нем:

и ордер, и парадный орден,

и голубям все нипочем —

крылатая эскадра помнит

мелькомбинат. Не упадем,

так выстоим, и в пережитках

былого шика не умрем.

Рябь на реке, гул пробок — пытка,

угрюмый ночью под дождем,

понурый в солнечной улыбке

стоит и знает, что с огнем

такого в городе не сыщешь:

пройдут года, уйдут поэты

все отживет живое в нем,

но души грузчиков воспетые

останутся хранить тот дом. 

        За предоставленные материалы автор благодарит Музей Железнодорожного района. Основой для материала стала книга В.М. Пивкина «Новосибирские академисты. Очерки об архитекторах Т.Я. Бардте, В.М. Тейтеле и К.Е. Осипове», статья К.А. Голодяева «Падчерица Большого города», «Каталог памятников истории, архитектуры и монументального искусства Новосибирской области», книга Ю.Н. Григорьева «Анатолий Соколов — поэт и философ», публикации А.Е. Соколова в журнале «Знамя» от 2018 г., стихи В. Iванiва из сборника «Дом Грузчика», стихотворение автора из цикла «Conceptus». 

        В публикации использованы архивные фотографии из доступных источников и снимки автора. 

Маргарита Мендель 

частный журналистский проект notes Musica opus