ОТ ЯНАЧЕКА К ДВОРЖАКУ: В ПИСЬМАХ, ОБРАЗАХ, КВАРТЕТАХ

        Разве можно играть в гостиной среди декольтированных дам это престо? Сыграть и потом похлопать, а потом есть мороженое и обсуждать о последней сплетне. Эти вещи можно играть только при известных, важных, значительных обстоятельствах, и тогда, когда требуется совершить известные, соответствующие этой музыке важные поступки. Сыграть и сделать то, на что настроила эта музыка. И вообще страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка?.. 

Л. Н. Толстой. Крейцерова соната

        На вопросы вечные ответов не найти. Музыка — это форма художественного отождествления мира, вид искусства или же обособленная философия нематериального бытия, интонационно и ритмически выраженное чувство в звуке, отрефлексированный «язык» мира духовного? Каждое определение будет столь же верно, сколь неправильно, ибо ответ на этот вопрос для каждого сугубо индивидуален. Знаем мы точно, что музыка обретает жизнь, цвет и плоть только тогда, когда ее исполняют, когда она открывает бездну чувств, эмоций и звуковых возможностей инструмента, когда трансформирует пространство, останавливая время и меняя ход наших мыслей. 

        Quid est musica? Этот вопрос, пожалуй, стал главной темой вечера 19 декабря для слушателей абонемента «Filarmonica-квартета» (в составе: народный артист России Валерий Карчагин, первая скрипка; заслуженная артистка России Оксана Анисимова, вторая скрипка; Илья Тарасенко, альт; Станислав Овчинников, виолончель). Тремя камерными сочинениями ансамбль представил музыку в разных ее ликах и ипостасях: в любовных письмах, литературных портретах, путешествиях и даже в пении птички пиранги. При этом программа концерта была целиком посвящена чешской культуре. И пропустить исполнение двух камерных, не побоюсь этого слова, музыкальных поэм — квартетов Леоша Яначека «Крейцерова соната» и «Интимные письма» — было бы не просто недоразумением, а целым преступлением.

        Первое отделение вечера — лихорадочная искренность поздней любви композитора, пылкая страсть и абстрактная нежность, речитатив неистовства и чувственной одержимости. За месяц до смерти Яначек писал: «Я не могу утолить жажду поцелуев. Это как обжигающий огонь внутри меня, который разгорается все жарче и жарче». Второй струнный квартет стал последним законченным сочинением, апогеем страсти в более чем 700 письмах и данью духовной дружбы с Камилой Штессловой, замужней женщиной, которая была моложе композитора на 38 лет. За долгую концертную жизнь квартет «Филармоника» представил публике внушительное количество сочинений, редко звучащих на сценах города Новосибирска, премьерных исполнений и музыкальных первенцев сибирских композиторов. Моя первая встреча с «Филармоникой» состоялась пять лет назад именно с квартетом «Интимные письма». Сказать, что тогда это было потрясением — ничего не сказать. Спустя годы восприятие этого сочинения уже предвкушает каждую ноту и внимает ее на резонансе повышенной чуткости. Все голоса квартета как на ладони, наполнены предельной откровенностью и неподдельной исповедальностью. В звучании инструментов улавливаешь интонации человеческой речи, ее угасания и нагнетания, вспышки не то ревности, не то наития. Интерпретации «Filarmonica-квартета» всегда отличаются проникновенностью и сопереживанием, стилистической достоверностью и общим концептом передовой музыкальной культуры. А техническая искусность коллектива не перестает поражать. Колкость и острота звучания «Интимных писем» могла бы показаться чересчур дерзкой и обособленной для эстетов времен Яначека, и, вероятно, для нынешнего века этот квартет так и останется загадкой, но Яначек опередил свою эпоху и, слушая его, теряешь нить времени, чувствуя, что этот квартет нужен здесь и сейчас, что актуален он будет и через две сотни лет.

        Закрыв в первом отделении шкатулку с письмами, перевязанными моравской лентой, во втором мы открыли книгу — «Крейцерову сонату» Льва Толстого в струнной перифразе Яначека. Оригинальность квартета — не только в его музыкальном языке, модальности и феноменальных мелодических сочетаниях, но и в скрытой театральной программности, воплощенной при помощи принципа тематического монтажа. Меланхоличная первая часть — сцена в поезде, где Позднышев рассказывает свою историю. Скерцо, подобное мрачной польке, описывает историю женитьбы и невеселых будней семейной жизни. Звучащие в скерцо отголоски скрипичной сонаты Бетховена, когда скучающая жена восхищена скрипачом, и они совместно музицируют, в третьей части приобретают гротескный характер, словно передающий впечатления ревнивого мужа. Финал темы первой части, играемой скрипкой (она отмечена в партитуре как «в слезах»), возвращение ревнивца, заставшего вместе скрипача и жену, последующее ее убийство. [1] В отличие от Второго квартета, в Первом Яначек рисует портрет «женщины несчастной, которую мучают, бьют и убивают». Исполнительские указания come un lamento (как жалоба) и disperato (с отчаянием) наиболее точно характеризуют эмоциональный контекст музыки. Композитор ставит в основу произведения совершенно отличную от толстовской сверхзадачу: в квартете музыка «воздействует как совесть человечества». Максимально сфокусированная концентрация в необычных ансамблевых конфигурациях (например, в третьей части, когда первая скрипка и виолончель играют con timidezza (скромно) каноном в октаву, который постоянно прерывается резкими вторжениями второй скрипки и альта fortissimo sul ponticello), отточенная фразировка, превращающая каждую взятую ноту в эстетическую драгоценность, и энергия сотворчества — прекрасные составляющие камерного коллектива, которые присущи «Филармонике». Поэтому исполнение всех квартетов Яначека пронеслось на одном дыхании, и здесь бы можно было бы поставить логическую точку, но квартет будто бы ставит вопрос и отвечает на него же излюбленным произведением своего репертуара — «Американским» квартетом Антонина Дворжака. В конце концов, декабрь — месяц волшебства, надежд и предвкушения чудес, и небольшое путешествие — отличный подарок слушателям от исполнителей. На протяжении нескольких сезонов Filarmonica неоднократно обращалась к этому квартету, что вполне закономерно: легкая фактура, пронизанная фольклором и обладающая почти гайдновскими классицистскими чертами, попевки спиричуэлс, использование Дворжаком блюзового звукоряда и других ладов, присущих негритянской и индейской музыке, — замечательная аллюзия праздника для меломанских эмпирей. Здесь и упоительная красота, и эмоциональность, пробуждающая сердца, и безупречность звучания, и филигранно высвеченные в процессе созидания яркие образы.

        Quid est musica? Благодаря «Filarmonica-квартету» она предстала еще и в виде удивительного объединяющего чувства — чувства прекрасного, трогательного и возвышенного. И пусть год наступающий подарит немало столь же приятных и запоминающихся впечатлений как слушателям, так и самим музыкантам. Ars longa, vita brevis, vivat Filarmonica!


[1] Флорос, К. Тайные программы в инструментальной музыке / К. Флорос // Opera musicologica. – 2017. - №4 [34]. — С. 40–41.


Маргарита Мендель
частный журналистский проект notes Musica opus 

Фото Михаила Афанасьева с официального сайта филармонии