НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ МАРИОНЕТКОЙ

        23 марта частному драматическому театру «Понедельник выходной» исполняется ровно год. В планах театра множество новых проектов: спектакли, литературно-музыкальные композиции, читки, тематические встречи и гастроли. Поговорили с основателем театра, художественным руководителем Сергеем Дроздовым об особенностях режиссерской профессии, о том, что важно для каждого актера и чего не хватает современным театрам.

Интродукция за кулисами

        Еще после открытия студии, пришло ощущение, что мы хотим большего – создать собственный театр. Строительство театра заняло полтора месяца с момента, когда мы нашли подходящее помещение. Строили сами и параллельно занимались постановкой премьерного спектакля, потому что открываться нужно сразу. Большинство нашей труппы – это те артисты, которые приехали со мной из города Омск, где я ставил спектакль. И по сей день у нас актеры занимаются не только исполнительской частью, но и технической: мужчины работают монтировщиками, помогают мне со светом и звуком, а девушки – кто костюмер, кто реквизитор, кто помощник режиссера.

По обе стороны театра

        Абсолютное большинство, процентов девяносто, актеров, играющих в театрах, не меняют своего направления. Меня очень давно увлекла режиссура, еще лет двенадцать назад, когда стало интересно преподавать, пробовать новое на сцене. Впервые, еще в Перми, я поставил сказку в театре «У Моста». Потом была постановка взрослого спектакля к 9 мая по пьесе Алексея Дударева «Рядовые» в «Старом доме». Спектакль шел два или три сезона. Год от года становилось все интереснее. Так я решил, что нужно полностью переходить на режиссуру. От постановки к постановке многое меняется. Бывает так: мы берем какой-нибудь материал, договариваемся с ребятами. И потом сама работа над материалом начинает приводить нас как к новым формам, так и к иному пониманию содержания. Случается, когда постановку полностью продумываешь в голове, а потом уже работаешь с артистами. Но они в любом случае привносят новое, оставляют свои коррективы. Сейчас нет такого понятия, как «аутентичный» театр. У Станиславского очень много крутого, чеховская система любопытна. Основной принцип: я хочу попробовать именно так, не зная, делал подобное кто-нибудь до меня или нет. Здесь отсутствует понятие «меня так учили» или понятия «правильно – неправильно». Есть «интересно» или «неинтересно». Я стараюсь работать с классическим материалом или, вернее сказать, с хорошим материалом – это литература или драматургия. Чаще первое. Спектакли «Андерсен. Сказки для взрослых» и «105.поЖизненно» (по мотивам очерка Лескова «Леди Макбет Мценского уезда» – Прим.) – это художественная литература, а не драматургия. Как получается инсценировка: когда мы работали над спектаклем по Андерсену, приносили текст и решали какая часть из биографии подходит под нашу концепцию, и уже ориентируясь на выбранные части, мы шли дальше. Потом сказки. Спрашивал, какие понравились ребятам. Очень люблю наблюдать сопричастие артистов: увлеченный процессом человек работает по-другому. Далее рассуждаем и ищем – а откуда взялся тот или иной образ. Текст наш полностью готов уже на самом спектакле, когда мы прошли весь путь от начала и до конца. Я не очень люблю современную драму, но всегда есть исключения. Интересные тексты есть у Вырыпаева, у Угарова хороший материал. Из всех мне известных могу точно выделить этих двух. Мы готовимся к участию в конкурсе современной драматургии «Ремарка», где в финале на площадке театра «Глобус» будут читки. Посмотрим.

Система Мельпомены

        Все время говорю, что важнейшее качество актера – это творческое внимание, его настроенность на работу. Необходимы: фантазия, воображение, свобода в проявлениях. Скучно работать, когда артист сам ничего не предлагает. «Я Карабас-Барабас, а вы – куколки». Но ни один артист не хочет быть марионеткой. Еще безумно важна дисциплинированность. Работа с труппой, конечно же, источник моего вдохновения. Театр и только театр. Для меня театр – это все. Я даже в футбол играю за театр. Все для него, из него, около него. Процесс работы, репетиции – они же меня и восстанавливают. Грустно становится на премьере, когда ты к ней идешь, идешь... И вот нужно уже что-то новое начинать. Рецепт успеха один: берем себя в руки и вперед, с полной отдачей. Нельзя добиться успеха, используя собственные ресурсы на половинку, на три четверти, на четыре пятых, нет! Вот полностью, сто, а то и сто пятьдесят процентов надо отдать, чтобы что-то получилось. Мы сделали проект «Подонки», который идет на другой площадке, он совсем не камерный и там требуется большое пространство. Мы перезимовали, и в апреле этот спектакль вернется. Есть еще одна задумка-фантазия. Возможно, это будет на аэродроме – театр гигантских кукол. Чтобы голова куклы была с меня размером, чтобы этой куклой могли управлять пять человек, чтобы летать на страховочных тросах! Но это совсем другая история.


В предлагаемых обстоятельствах


        Вот все ругают Обломова. Зря! Это ведь очень крутой персонаж! Классный дядька с обалденной философией. Стоит жить, как он говорит. Меня занимают не столько сами герои, сколько темы – у каждого из них они есть. Даже когда я был актером, не было такого персонажа, которого бы я мечтал сыграть. У Гамлета тема одна, а у Меркуцио – совершенно другая. Ромео мне никогда не нравился как актеру. Он никакой. Так же, как, наверное, и Джульетта никакая (Смеется). Там все вокруг занимательны, кроме этих двух. Если бы была такая возможность, я бы с удовольствием пообщался с Иваном Андреевичем Буниным. С Булгаковым поговорил бы! Да много с кем побеседовал бы. Достоевского как здорово было бы послушать! Мне интересна работа над инклюзивными спектаклями. Уникальность заключается в самих людях. Надо искать новые методы достижения, казалось бы, того же самого, чем ты занимаешься обычно, только здесь все по-другому: пристраиваешься, находишь индивидуальный подход и к постановке, и к каждому человеку. Это очень тонкий учет индивидуальности.


Сквозь четвертую стену


        Меня всегда спрашивают о том, чем отличается ваш театр от других, и раньше я отвечал: «Да ничем». Но сейчас я серьезно понимаю, что мы сильно отличаемся от других тем, что мы независимы. Независимы коммерчески. Это и огромный плюс, и минус, хотя минус все-таки для меня меньший. Мы больше свободны: я чего хочу, то и делаю. Прекрасно понимаю, что ни в одном театре, даже будь я главным режиссером, определяющим репертуарную политику, мне не дали бы ставить то, что я ставлю здесь. Минус – это финансовая составляющая, у нас нет постоянной поддержки, мы живем за счет того, что мы делаем. А все стоит денег, особенно, реклама. О нас не знают, потому что мы не «Старый дом», которому 85 лет и его знают без рекламы. Государственным театрам не хватает той свободы, что есть у нас: творить так, чтобы отпустить себя и делать все ради творчества. Многие театры стали гнаться за фестивальностью, за победными статуэтками и немножко забыли о зрителях – мое личное ощущение, могу ошибаться. Считаю, не хватает поддержки молодых и перспективных режиссеров. Очень сложно вклиниться в ту систему, которая уже есть, даже если ты мегаталантливый. Вот попробуй в Москву поехать, сделать какую-нибудь постановку. Но это невозможно. Тебя туда просто никто не пустит. Там все давно поделено, все на своих местах. Почему? Я могу сказать, что знаю режиссеров, которые гораздо талантливее тех, что делают постановки в Москве. Почему они не там? Они знают, они не поедут туда сами. Хочется, чтобы не только из Москвы в регионы ездили, но и из регионов выезжали. Не хватает гастролей. Все артисты любят ездить, все! Все – бродячие с самых истоков. Любят даже короткое путешествие в Бердск! Когда приезжают в твой театр, важно видеть процессы других городов – Петербурга, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Казани – у нас в России очень много театров. Есть гастрольные программы, но они слабые и рассчитаны на внутрирегиональные объекты… Ну, хотя бы так, мы можем поехать в Кемерово (Смеется). Хочется попробовать повзаимодействовать с иностранцами, сделать совместные работы. Это же классно, когда две-три страны делают один проект на четвертой! Почему бы не попробовать это на государственном уровне? Условно, представьте: Великобритания, Россия и Германия делают во Франции крутой спектакль по прозе Бунина. Какой бы это был масштаб, круто.


Выходя на авансцену


        Наш театр – это замечательное место. Меня окружают классные люди. Мы – большая семья, в которой ругаемся, миримся, вместе хохочем и играем в боулинг. Всегда говорю зрителям: нужно приходить и смотреть, много смотреть. Главное, не оставаться равнодушным. Пусть лучше не нравится, потому что хуже всего, когда не о чем поговорить. После «Кухни» (иммерсивный спектакль, где зрители оказываются на сцене за одним столом с артистами – Прим.) нам сказали: «Так нельзя». Из-за мата, который присутствует в монологе из пьесы «Пьяные» Вырыпаева. Нет, я не «за» мат на сцене, но в конкретном случае без мата никак. Понимаю, что человека цепануло. И не мат, а сама эта тема. Или две женщины встали и говорят: «Мы уходим, потому что мы про религию с вами разговаривать не будем». Встали и вышли. Очень хорошо. Значит, мы попали, мы не оставили их равнодушными. Всем понравиться невозможно, это нереально. Равнодушие приводит к гибели театра. Бывает интересно или неинтересно. Но всегда хочется, конечно, чтобы было интересно.


Маргарита Мендель 

частный журналистский проект notes Musica opus 

Фото предоставлены театром «Понедельник выходной»